А вот уже не фантазия, а самые настоящие записки новичка о втором походе с группой Дмитриева в марте 1999 по маршруту 90 км - Семхоз (отсюда и название, на самом деле водопады - это ключ Гремячий под Сергиевым Посадом, который сейчас и водопадом-то не назовёшь). Маршрут был пройден на лыжах “Вятка” с серым пластиком, содранным до дерева (Fisher-а отдыхают!) с “чешскими” креплениями (в дальнейшем я сменил их на суперстарые крепления с четырьмя шипами, и лишь недавно перешёл на NNN)
Дмитрий Дубнов
Что из себя представляют дмитриевские субботние походы километров на 50-60 без лыжни? Многим покажется, что люди несутся вскачь, как ошалелые (зачем?). Спортсменам-лыжникам наоборот покажется, что слишком медленно, и без лыжни что за удовольствие? Что за причудливая смесь спорта и лыжного похода?
Поход по подмосковью начинается чаще всего с электрички. Мирного создания цвета лета или еловых лесов, путешествующего посреди бескрайних просторов средней полосы.
Электричка отходила без пяти семь от ярославского вокзала, и я по своей безалаберности, конечно же, на неё опоздал. Следующая - через пятьдесят минут. Подъезжаю до Мытищ на ближней, и узнаю приятную новость - александровская электричка, на которой мне предстоит ехать, пропускает платформу девяностый километр, откуда начинаются лыжные следы с заветной буквой «D» на снегу.
Человек приехал по боковой фрязевской ветке, и навострил свои лыжи в сторону Александрова. Я подхожу к нему и спрашиваю, не из группы ли он Дмитриева. Нет, но группу знает и давно ходил с ними.
Наконец наша электричка. Из вагона высовывается ещё один лыжник, и зовёт моего собеседника. Оказывается, они вдвоём собираются «покататься» от станции Арсаки (следующая после девяностого километра) и предлагают присоединиться. Естественно, лыжней в тех краях нет и в помине, и тем не менее они собираются успеть пройти 20-25 километров, прежде чем яркое солнце и 10-градусная жара не сделают дальнейший путь невозможным: узкие беговые лыжи станут проваливаться по щиколотку, если не по колено. Если я поеду с ними, есть шанс отстать, и тогда придётся идти по следам в неизвестность. Так и представляется фигурка, постепенно скрывающаяся во мгле. У меня был такой опыт: дальняя лыжня на Клинско-Дмитровской гряде, петляющая по холмам, потом ночной лес и почти невероятное успешное возвращение... (Как выяснилось впоследствие, это была дмитриевская сотня!) С Дмитриевым должны пойти хотя бы человек двадцать, и некоторые точно ходят на лыжах медленнее меня.
В результате я решаю не менять своих планов. Мы проезжаем Сергиев Посад с его Лаврой, и я после взаимных пожеланий удачного пути, выхожу за остановку до девяностого километра - в Бужанинове. Судя по карте, можно пройти сначала вдоль путей, а потом наискосок по полям, чтобы там выйти на дмитриевскую лыжню.
Лес начинается у самой станции, впереди виден мост шоссе, под которым надо пройти, чтобы выбраться на волю. Солнце поднимается всё выше, я нервничаю, и обычная ловкость изменяет мне. Лыжи закапываются в снег, цепляются за ветки...
После моста подарок - старая лыжня, которая выводит на поля. На полях наст уже начинает проваливаться, но ещё можно идти коньковым ходом, на счету каждая минута. Большинство людей, наверное, считает, что коньковый ход годится только для лыжных гонок по заранее проложенной трассе и, требуя больших усилий, не позволяет даже смотреть по сторонам. На самом деле это - самый простой и разумный способ передвижения на лыжах по хорошо укатанной заснеженной дороге, а в конце зимы и начале весны, когда на полях (и не только) появляется наст, повсюду появляются «коньковые» следы. Бывает «ленивый конёк», когда неспешно идёшь (а скорость при этом - километров десять в час). Передвижение коньковым ходом по хорошему насту напоминает свободный полёт.
Я иду навстречу солнцу. Уже половина одиннадцатого, а следов всё нет. Деревня. Дорога. По дороге идёт молодой человек с лыжами в руках (по-видимому сломанными). Похоже, из группы Дмитриева. Так и есть. Он объясняет, как найти следы: проехать ещё одну деревню, спуститься по тропинке... И я с бешеной скоростью отправляюсь по ледяной дороге мимо ошалевших мужиков.
Следы - это слабенькая лыжня с огромным количеством коньковых «ёлочек» по бокам. Пока что она пустынна, как комната в только что построенном доме. Чтобы на ней появились люди, надо как следует поработать. Коньком идти уже трудно: проваливаются и лыжи, и палки.
Овраг, косогор, холмы, перелески... Хорошо человеку с фотоаппаратом и плохо художнику: столько всего хотелось бы нарисовать.
Наконец появляются первые люди: мужчина и женщина. Они идут совсем медленно и собираются уехать от водопада. Лыжня проходит долиной маленькой речки. Впереди видны какие-то фигурки. Первые из них оказываются пнями, следующие - рыболовами: начинается длинное замёрзшее озеро. Можно идти коньком по старым следам «бурана» (снегохода), но сил тратится много, уже трудно оглядываться по сторонам.
Впереди видны лыжники, и буквально через километр - водопады.
Сейчас это - источники Сергия Радонежского. Водопада как такого нет: воду из ключей пустили по трубам и деревянным желобкам. Деревянные лесенки, мостики, часовня. Как лучше - в диком первозданном виде или сейчас - вопрос мучительный. Но так или иначе, само место очень красивое.
У источников встречаю Сашу Чуркина по прозвищу Борода - человека средних лет, одного из самых опытных в группе. Он знает всё о лыжах, правильном питании и прочем. Узнаю, что до привала десять километров.
Жарко. Лыжи идут с большим трудом даже у тех, кто мазал хорошими мазями по всем правилам. Я иду вровень с Бородой, то спереди, то сзади. В некоторый момент лыжа закапывается в снег, чудом при этом не ломаясь. Борода уходит вперёд, отрываясь всё дальше.
Поля, деревни, открывается очень дальний вид. Я мечтал, чтобы привал был в долине, после длинного спуска. И вот, рядом с елово-берёзовой косой на снегу стрелочка и надпись: «2 км». Мечта сбывается: Начинается лес и длинный пологий спуск. Я засекаю время: десять километров в час-то у меня есть, значит двенадцать минут. И вот - лесная долина под несмятенным солнцем.
Но костра нет. Лыжня поднимается вверх по склону. Уже прошло пятнадцать минут - ну и километры у вас, братцы! Наконец - спуск в другую долину, и огромный костёр, около которого уже человек двадцать, и подходят остальные: всего, не считая уехавших от водопада человек тридцать.
Очень тепло - те самые десять градусов. Никто не торопится уходить. Привал затягивается на два с лишним часа. Мы с одним человеком ждём на солнышке, и вот наконец выползают.
Пока что прокладывать лыжню легко: буранный след. Я иду впереди. Потом дорога, на которой меня обгоняют двое ребят.
Некоторое время идём в основном по дорогам, но вот халява кончается. Надо тропить.
Прокладывание лыжни по проваливающемуся насту - занятие, напоминающее саму жизнь. В жизни на некоторые вещи нельзя смотреть по-существу, до дна: выбьешься из сил. Так и здесь, можно конечно проваливаться и делать глубокую лыжню, иногда это неизбежно, но всё время так идти немыслимо. И надо стараться держаться на плаву, да так, чтобы идущие следом не провалились. Это очень интересное и творческое занятие. Надо хорошо знать снег, быстро реагировать, делая правильные движения... Ошибка - значит провалиться с лыжами порой по колено, что время от времени случается практически с каждым. Но и задним тоже не сладко: хоть они и идут по готовой лыжне, отдача дикая, а палки больше, чем на половину, уходят в снег. Я несколько раз на короткое время оказываюсь первым, но как правило впереди кто-то из молодых ребят, более сильный.
Вот и железная дорога, станция Семхоз. Часовня на месте убийства отца Александра Меня.
Вот и кончается поход, кончается рассказ, в котором мне не удалось передать и ничтожной доли ощущений, испытанных за день. Все весёлые, никто не устал, несмотря на трудную тропёжку.
И в завершение. Я разговорился в электричке с пожилым шестидесятипятилетним лыжником, севшим в Калистове, который, как оказалось, тоже хорошо знал группу Дмитриева, правда много лет назад. Тут и стемнело.
1) Новый русский на навороченном снегоходе проносится мимо лыжника. Через несколько часов смотрит: впереди снова тот же лыжник.
Новый русский (ошарашенно):
- Мууужик, а ты чо здесь?!
- Ты что, дурак, не соображаешь - земля круглая!
2)
- Почему гуппа Дмитриева, перемещаясь от Семхоза в сторону Яхромы, заходит так далеко на север?
- А почему самолёт, перемещаясь от Москвы в сторону Нью-Йорка пролетает над Гренландией?
NNN расшифровывается “Неудачная Находка Новичка” (резинка выскакивает, и никак не закрепишь).
Зато SNS - как “Смерть Настоящего Спортсмена”.
При глубокой тропёжке и беге по проваливающейся лыжне помогает “стиль чайника” - так называемое двухопорное скольжение, когда обе ноги одновременно в контакте с землёй. При глубокой тропёжке по тяжёлому снегу носки лыж хорошо поднимать вверх, плевать, что пятки зарываются. При этом хорошо находиться в позе оловянного солдатика: стоять прямо, немного отогнувшись назад.
Кататься конёчком по насту очень приятно, но опасно! Лыжа может уйти под наст, и тут возможно всё, вплоть до сотрясения мозга, повреждения внутренних органов, перелома шейки бедра. Насколько я понимаю, эта опасность существует как для начинающих лыжников, так и для мастеров. Причём если наст более или менее крепкий, вероятность происшествия уменьшается, зато последствия падения из-за высокой скорости бывают тяжелее. Бывают ли какие-то меры предосторожности, может кто-нибудь знает? Я могу посоветовать только тренироваться на совсем плохом насте, который часто проваливается, чтобы развить реакцию.
Есть проблема крутых спусков. В идеале желательно, если только спуск происходит не по хорошей лыжне или чистой дороге, иметь возможность регулировать скорость “плугом”, чтобы в любой момент можно было затормозить или хотя бы упасть на бок без последствий. Опасен старый жёсткий снег, и, съезжая с горки, лучше не въезжать в обледеневшую лыжню. Особенно если вокруг ломающийся наст. Я наблюдал, как опытные и заслуженные дмитриевцы, подобно мальчишкам, устраивали суперслалом между деревьями, подавая дурной пример молодёжи (я и сам не дурак скатиться, но, как правило, предпочитаю безопасный вариант). Время от времени это кончается падением. Я не имею здесь в виду падение Виктора Степановича на Калистово-Морозки, там действительно нельзя было проехать безопасно, не снимая лыжи, я и сам был близок к падению, но часто можно сделать зигзаг или ещё что-нибудь. Ясно, что в серьёзном походе такой риск неоправдан, что означенные люди, являясь туристами со стажем, знают лучше меня. Вопрос в том, каков статус дмитриевских походов: прогулка, экстремальная развлекуха или тренировочный поход, имитирующий настоящий.
Ещё одна проблема - переправы. Как показал опыт прошлогоднего похода 91 км - Колюбакино с большим количеством тяжёлых переправ, переправы по снежным мостам приходят в негодность, и тем, кто едут сзади, приходится искать новое место для переправы. Особенно тяжело им приходится в сумерках. Мне кажется, здесь надо что-то придумать.
22.01.2002